Интервью с Юрием Мильнером, российским бизнесменом №1 в 2010 году, миллиардером, совладельца майл.ру, одноклассников.ру, Вконтакте и других проектов

Иногда я совершаю святотатство - совершаю воровстсво в интеллектуальном смсыле слова - публикую практически полностью или значительную часть материалов вышедших в бумажных или иных СМИ. Просто я не могу пройти мимо полезных как мне кажется материалов моим читателям. Так было и с интервью с Игорем Ашмановым, нашим спецом по продвижению сайтов (читаем "Интернет открыт для миллиардов. Долларов"), с интервью немецким интернет-бизнесменом Мартином Штёром ("Мировой интернет-бизнес . Как немцы зарабатывают в Интернете") и еще с несколькими матералами. Каюсь, грешен. Правда ссылочки на первоисточник я все же даю и материал стараюсь публиковать не полностью.
В этот раз меня подвигла на интеллекутальное воровсто новость в "Ведомостях" о том что Бизнесменом года в России за прошлый год стал Юрий Мильенер, совладелец майл.ру, одноклассников.ру, ВКонтакте и т.п. Сам анонс новостей в рамочке. А внизу самое интересное - часть интервью с реальным русским интернет-миллиардером.

Бизнесмен года Юрий Мильнер, основатель Mail.ru Group и DST Global Когда в 1999 г. бывший менеджер Всемирного банка и «Менатепа» Юрий Мильнер начал инвестировать в рунет, уже существовали и «Яндекс», и Rambler. Момент для старта был выбран, как теперь ясно, рискованный. Читать целиком

Интервью с Юрием Мильенером, российским бизнесменом №1 в 2010 году, миллиардера, совладельца майл.ру, одноклассников.ру, Вконтакте и других проектов

«Наступает эра людей с математическим складом ума», — Юрий Мильнер, генеральный директор DST Global, председатель совета директоров Mail.ru Group

В будущем, входя в интернет, вы не будете знать, общаетесь вы с человеком или с искусственным разумом, прогнозирует Мильнер

Анастасия Голицына
Игорь Цуканов
Ведомости

28.12.2010, 246 (2764)

Юрий Мильнер, пожалуй, самый известный инвестор российского интернета. За 10 лет он и его партнеры стали владельцами Mail.ru, «Одноклассников», «В контакте» (32,5%), ICQ, Headhunter, объединенных в холдинг Mail.ru Group. Осенью Mail.ru Group провела в Лондоне IPO, продав акций почти на $1 млрд.


— Я начал заниматься инвестиционным бизнесом в интернете 10 лет назад. Тогда в мире царил большой энтузиазм по поводу возможностей интернета изменить мир. Правда, в 2001 г., когда случился крах доткомов, все инвестиционное сообщество постигло некоторое разочарование. Но тот бум интернет-проектов, который я вижу сейчас, доказывает, что большая часть идей, заложенных тогда, тем или иным образом все-таки реализовалась. Например, самой первой социальной сетью была компания GeoCities, по сути, она стала прообразом нынешних социальных сетей и всего того, что сегодня называют User generated content. Но не всегда с первого раза удается достичь успеха, потому что развитие любого бизнеса не линейно. Компания GeoCities была недавно закрыта, но другие пришли на ее место и продолжили эту тему. А те компании, которым удалось выжить, реализовали те замыслы, которые владели умами 10 лет назад.

— Будете ли вы инвестировать заработанные на IPO деньги в интернет-проекты?
— Конечно буду, считаю это одним из самых перспективных направлений на ближайшие 10 лет.

— Как вы думаете, есть ли сейчас риск повторного краха доткомов?
— Во-первых, хочу обратить ваше внимание на то, что лидирующие компании пережили кризис начала 2000-х и вышли на новый уровень развития. Google, Amazon появились, стали лидерами в своих сегментах до кризиса и сохранили это лидерство в наши дни. То же самое можно сказать про Mail.ru. Во-вторых, за 10 лет сильно изменился рынок. Стоимость доступа в интернет снизилась, а уровень проникновения существенно увеличился. Количество пользователей достигло критической массы, появилось целое поколение молодых активных людей, которые уже родились в эру интернета и для которых интернет существовал всегда, точно так же, как для нас с вами телефон. В-третьих, сегодня есть гораздо более четкое понимание, как зарабатывать деньги в интернете, какие механизмы монетизации работают.

— Вы много лет инвестировали в российский интернет. Почему вдруг решили вкладываться в зарубежные проекты? Насколько сложнее вам как инвестору работать на глобальном рынке?
— Мне пришлось преодолеть огромный психологический барьер, чтобы начать инвестировать за пределами России. Это был сложный процесс накопления информации, создания критической массы. На первых порах было далеко не очевидно, что мы сможем конкурировать с серьезными инвесторами Кремниевой долины, занимающимися этим бизнесом не в первом поколении. Хотя надо признать, что для человека, занимающегося инвестиционным бизнесом, это меньший барьер, чем для людей, которые создают какой-то технологический продукт.

— Тем не менее вам удалось сделать очень заметные инвестиции — в Facebook, Zynga, Groupon, ходят слухи, что вы интересуетесь Twitter. Как вам это удается? Обычно, когда об этом пишут, говорят, что, с одной стороны, вы действуете методом soft power, т. е. умеете убедить. С другой — предлагаете гораздо больше денег. То есть другие фонды смотрят на мультипликаторы, а вы ориентируетесь на то, во что эта компания превратится через несколько лет.
— Я бы так не сказал. Я думаю, что инвестиционные критерии везде одинаковые. Человек, который попытается от них радикально отклониться, вряд ли добьется успеха. Единственное, в чем могут отличаться разные инвесторы, — это в степени фокусировки на том или ином секторе экономики. Например, мы избрали для себя стратегию полной и безоговорочной фокусировки на consumer internet. И даже, я бы сказал, на social internet. Глобальных инвесторов с таким уровнем сфокусированности, как выяснилось, крайне мало. Люди обычно более широко мыслят, и им приходится следить за большим количеством секторов, обрабатывать больше информации.

— Это и понятно, потому что все пережили крах доткомов в 2001 г. Страшно вкладываться только в один сектор!
— Мы для себя выбрали стратегию создания глобальной экспертизы в очень узкой области. Это наше главное отличие от большинства инвесторов. Именно это позволяет, например, более быстро принимать решения или оценивать бизнес иначе. Но все равно в целом метод оценки бизнеса тот же, что и у всех, — достаточно скрупулезное моделирование, построение финансовых прогнозов. Я считаю, что наша инвестиционная модель находится в русле глобального процесса специализации.

— Это ваше преимущество перед другими?
— В некотором смысле да, если сюда добавить специализацию на late stage investments. Потому что в мире много специализированных венчурных инвесторов и бизнес-ангелов, но не так много тех, кто инвестирует в крупные компании. То есть получилось так, что эта ниша была не так населена — и это позволило нам выйти на глобальный уровень.

— Как вам работается на глобальном рынке, как известные инвесторы, ваши конкуренты относятся к вам? Как вы относитесь к ним?
— Я отношусь к ним с большим уважением. Многие из них финансировали на ранней стадии такие крупные и ныне успешные компании, как Google, Amazon, eBay, Yahoo!. Это люди с 10-20-летним опытом инвестирования в этой области. Они были моими кумирами на протяжении долгого времени. Когда 10 лет назад я начинал, я много времени уделял исследованию наиболее успешных инвесторов в Кремниевой долине.

— Когда вы начали инвестировать глобально?
— Мы начали инвестировать в российские интернет-компании значительно раньше, а на глобальном рынке начали работать два года назад. Безусловно, изначально опыт инвестирования сложился в России: в первую социальную сеть, в первую игровую компанию мы инвестировали на нашем рынке. Поэтому, безусловно, все было построено на обобщении того опыта, который мы получили в России.

— Как вы познакомились с Алишером Усмановым? Когда и как он стал акционером DST?
— Как любая быстро растущая компания, мы всегда заинтересованы в привлечении новых инвестиций. В 2007-2008 гг. международный рынок инвестиций был практически закрыт для таких игроков, как мы, поэтому мы обратили внимание на Россию и возможность привлечения средств здесь. Благодаря общим знакомым я вышел на Алишера Бурхановича. Мы встретились, поговорили о том, как развивается интернет, чем занимается DST. С первой же встречи меня поразила его способность быстро вникать в суть вещей, феноменальная память, энциклопедичность познаний и стратегическое мышление. Алишер Бурханович постоянно отслеживает развитие инновационных технологий в мире. Нам довольно быстро удалось договориться об условиях инвестиций, и уже в августе 2008 г. он стал акционером DST.

— Как и когда вы поняли, что надо вкладываться в «новую экономику»?
— Я не считаю, что есть традиционная экономика и «новая». Экономика одна, но мы живем во время быстрых изменений этой экономики, и инструментом этих изменений в данном случае является интернет. А это не более чем возможность подключиться друг к другу огромному количеству людей. Как только вы даете возможность 1,5-2 млрд человек быть подсоединенными друг к другу, возникает неожиданный эффект ускорения. И многие традиционные бизнес-модели начинают претерпевать быстрые изменения. Хороший пример — для сравнения — розничная сеть Walmart и интернет-магазин Amazon. Поэтому основной фундаментальный факт — connectivity, он меняет все.

— Чем вы объясняете нынешний взлет популярности социальных сервисов? Ведь похожие технологии были придуманы давно.
— Это связано со многими вещами. Во-первых, интернетом сейчас пользуется значительно больше людей, чем 10 лет назад; во-вторых, серьезно улучшилось качество доступа к интернету, скорость загрузки тяжелого контента — фото, музыки, видео. Кроме того, появились новые идеи, новые технологии.

Но самое важное — появилось новое поколение предпринимателей. Это молодые люди, которые, в принципе, всегда жили с интернетом, такие как Марк Цукерберг, например. Они смогли в 20-летнем возрасте правильно почувствовать то, что нужно людям, и правильно структурировать продукт. В значительной мере комбинация этих факторов привела к расцвету социальных сервисов.

— Что вы думаете о Цукерберге? Он типичный представитель этого поколения?
— Когда мы познакомились, он произвел на меня очень сильное впечатление не только как выдающийся программист, но и как менеджер. И он продолжает удивлять динамикой развития личности. Поражает скорость его собственного роста в достаточно широком спектре областей — от технологии до финансов. При этом в жизни Марк очень скромный и непритязательный человек, что позволяет ему полностью сфокусироваться на своей миссии.

— Можно ли сказать, что интернет, появившийся в 90-е гг., и породил это поколение новых предпринимателей?
— Да, для них интернет — как для нас с вами телефон, т. е. очень органичное явление. Они живут в этой среде, и им проще понимать то, что нужно им самим прежде всего. Они пишут сервисы сначала для себя и для своих друзей.

— Но вы же человек другого поколения, а вам удалось найти с ними общий язык. Как вы думаете, что у вас нашлось с ними общего?
— Мне сложно сказать. У меня искреннее и живое любопытство к этому новому явлению. Оно возникло 10 лет назад и не исчезало с тех пор.

— Как на этот интерес повлияло ваше образование? Вы физик и бизнесмен одновременно.
— Теоретическая физика, которой я занимался, всегда пыталась объяснить малые отклонения, не вписывающиеся в устоявшиеся концепции. Сейчас я также пытаюсь увидеть ранние признаки тех тенденций, которые будут доминировать через 5-10 лет.

— Вы занимались наукой под началом Виталия Гинзбурга. Почему все-таки поменяли научную карьеру на карьеру бизнесмена, как оцениваете сейчас — правильное ли это было решение?
— На этот вопрос трудно ответить, ведь я не могу поставить «контрольный эксперимент».

— Если бы вам было 20 лет сейчас, стали бы вы предпринимателем в области технологий?
— Уверен, что да. Ведь перед молодыми людьми открываются сейчас уникальные возможности. Так, порог входа в технологический бизнес экспоненциально падает. Например, 10 лет назад, чтобы запустить стартап, были нужны несколько миллионов долларов. Уже несколько лет назад можно было обойтись сотнями тысяч долларов, а сейчас фактически не нужно ничего. Можно просто сесть, написать приложение для социальной сети и вырастить из этого большой бизнес. Более того, уже не нужно даже иметь своих серверов. Это может быть продукт чистого разума, и он никогда не был так близко к пользователю, как сейчас. Это одна из причин того, почему я считаю, что сейчас наступает эра людей с математическим складом ума.

При нулевом пороге входа можно сразу выйти на многомиллионную аудиторию. Например, приложение для социальной сети, если оно успешно, начинает распространяться фактически вирусным способом с невиданной ранее скоростью. Так что если вы уже работаете с какой-то платформой, будь это Facebook, Mail.ru или «В контакте», у вас есть неограниченные возможности достичь больших успехов, стартовав с нулевым капиталом. Так что сейчас очень правильно этим заниматься.

— Но при таком низком пороге входа для инвестора усложняется задача найти интересный проект?
— Это так. Это совершенно новая задача для бизнес-ангелов и венчурных инвесторов. Поскольку из-за низкого порога входа появляется слишком много возможностей для инвестирования. С другой стороны, в интернете есть тенденция winner takes all, и в каждой нише с удивительным постоянством обнаруживается лидер, который занимает совершенно не пропорциональную, доминирующую долю на рынке. Это относится и к электронной коммерции, и к социальным сетям, и к поисковикам. Когда у вас огромное количество людей с доступом в сеть, то можно реально быстро расти. А если проект, что называется, попадает в точку, он может быстро оторваться от конкурентов до того, как они пустятся вдогонку. Поэтому действительно ситуация усложнилась для тех, кто инвестирует на ранней стадии. Мы занимаемся инвестированием на более поздних этапах развития компаний, и там как раз скорее играет роль эффект winner takes all.

— А когда становится понятно, кто из играющих — победитель?
— Это очень тонкий вопрос. В этом и состоит основная тема, которой мы занимаемся. Когда мы сделали первую свою инвестицию в Facebook, тогда еще не было очевидно, что это победитель. Транзакция с Groupon была уже более конкурентна. Но поскольку мы конкурируем со специалистами в области инвестирования, то это такая постоянная «гонка вооружений» — у кого лучше аналитика, доступ к тем или иным компаниям, кто более специализирован и т. д.

— С Twitter не получилось? Говорят, он предпочел DST Global другой инвестфонд для нового раунда финансирования?
— К сожалению, не могу это комментировать.

— Вы говорите, что, для того чтобы написать приложение, не нужны большие затраты. Не получится, что лет через 10 все интерфейсы упростятся и каждый человек сможет писать такие приложения? Нужно ли тогда говорить именно об инженерах и математиках?
— Я имею в виду людей с количественным складом мышления. Возможно, увеличится спрос именно на таких людей.

— Еще недавно пользователи интернета предпочитали анонимность. Но социальные сети задали своего рода тренд на открытость информации. Недавно была громкая история с проверкой на подлинность аккаунта Ходорковского в Facebook — у его владельца требовали паспорт!
— Стремление к открытости действительно есть, но это, что называется, самогенерирующийся процесс. Больше 90% пользователей сами зарегистрировались в социальных сетях под своими настоящими именами, им это никто не навязывал. Так что сравнительно большая открытость молодежи — это глубокий общественный процесс, а не какая-то сверху идущая директива. А то, что социальная сеть закрывает и проверяет чей-то аккаунт, может быть связано с тем, что часть пользователей не верит, что за ним стоит реальный человек.

— А к чему это может привести в ближайшей перспективе? Это же тектонические сдвиги, которые меняют буквально все: и экономику, и общественные отношения.
— Хочу привести одну цифру, которая о многом говорит. За все время развития цивилизации и до 2003 г. было сгенерировано столько информации, сколько за последние два дня. У нас на глазах происходит революционный процесс — стремительный рост объемов информации, и большая ее часть производится пользователями интернета. Причина понятна: люди теперь могут легко подключиться друг к другу. Если можно достучаться сразу до всех, это сразу генерирует гигантский спрос на информацию. Параллельно идет процесс переполнения информацией, потому что наш мозг не способен обрабатывать ее с той скоростью, с которой она генерируется. Дальше возникает вопрос фильтрации: каким образом в этом море информации найти то, что интересно конкретному человеку? И здесь вступает в силу то, что, с одной стороны, появляется спрос на искусственный интеллект, который будет помогать находить и отделять эту информацию. С другой стороны, есть спрос на социальный фильтр: до тех пор пока не появился искусственный интеллект, ваши друзья, а также те, кому вы доверяете, помогают фильтровать эту информацию, создавая для вас, по сути, новостную ленту в социальных сетях.

— То есть искусственный интеллект в социальных сетях — это следующее killer application в интернет-бизнесе?
— Я думаю, что спрос на искусственный интеллект и на социальную фильтрацию приведет к тому, что оба этих направления будут развиваться ускоренными темпами. И в конечном итоге они в некотором смысле объединятся в пространстве социальных сетей, потому что именно там есть возможность построить механизмы, связанные с искусственным интеллектом в сочетании с доверенным кругом общения.

Например, новостная лента в Facebook уже в значительной мере является отфильтрованной по приоритетам. Это попытка сделать рейтинг той информации, которая может быть интересна. Точно так же, как работа Google построена на ранжировании информации, размещенной в интернете. Это первые предвестники, на основе которых со временем могут возникать элементы искусственного интеллекта.

Также в социальных сетях есть сервис «подсказка нового друга». С течением времени этот алгоритм усовершенствуется, и через 5-10 лет он сможет находить для вас идеальный круг общения. Я думаю, что со временем социальная сеть будет так хорошо знать про ваши увлечения, что сможет найти ранее не знакомого, но интересного вам человека на другом конце света. Если механизм подсказки будет совершенствоваться, то постепенно ваш круг общения будет формироваться самой сетью.

— Но это подразумевает достаточную открытость тех данных, которые пользователь публикует о себе?
— Даже несмотря на то что я закрываю свой профиль для других пользователей, это не значит, что сама социальная сеть про меня ничего не знает. Она все равно может подсказывать, и эти подсказки мне интересны, потому что я сам заинтересован в том, чтобы найти нужных мне людей. Например, может быть, в Южной Корее живет предприниматель, чей проект интересен мне с точки зрения инвестирования. Социальная сеть может подсказать мне его контакт еще до того, как я сформулировал свой вопрос и задал его кому-то.

Я думаю, что лет через 10, задавая вопрос в социальной сети и получая ответ от нее, вы не будете знать, ответил вам компьютер или человек. Получая вопрос, вы тоже не будете знать, задает его человек или искусственный разум. Отвечая на этот вопрос, вы будете помогать компьютеру настраивать этот алгоритм. Я не вижу здесь причин для опасений. Это такой коллективный мозг, это очень интересно.

Это и есть фазовый переход в сторону искусственного интеллекта. Именно поэтому мне кажется, что наступает эра математиков и программистов. Благодаря их усилиям возможно объединение нескольких миллиардов человеческих интеллектов и одного машинного.

— Но тут же возникает вопрос доверия между людьми, которые общаются в сети.
— Это вопрос доверия, частной информации (privacy). Дискуссия на эту тему идет сейчас во всем мире. Самое удивительное, что сама тема privacy эволюционирует. То, что для нас с вами являлось личным, для тех, кому сейчас 15-20 лет, уже вполне публично. Для них уровень открытости на порядок выше, чем для нас. Например, мой профиль в социальных сетях максимально закрыт просто потому, что я человек определенного поколения, который вырос в определенной среде, — у нас не принято обмениваться таким огромным количеством информации о том, что вы делаете, с кем общаетесь. У молодого поколения это совсем по-другому. То есть само содержание понятия privacy меняется.
Получается, что мы говорим о двух тектонических сдвигах. С одной стороны, есть масса людей в интернете, которые могут достучаться до кого угодно — например, до чиновников и бизнесменов. С другой — есть молодые люди, которые очень быстро могут сделать состояние на технологиях и опять же быстро получить доступ в те слои общества, в которые, скажем, лет 50 назад им было не попасть.

— Как вы думаете, как вся эта ситуация отразится на экономике и общественных отношениях?
— В экономике это приведет к резкому росту эффективности, производительности труда, а также к уменьшению числа разного рода посредников. Ведь когда возникает прямая связь, то число посредников радикально уменьшается. Это уже произошло с прессой: еще никогда расстояние между автором и читателем не было таким коротким.

— То есть газеты умрут?
— Посредническая деятельность любого рода со временем окажется под большим давлением, не только в медиа, ведь расстояние между производителем и потребителем стремительно сокращается. Классический пример сокращения посредника в виде магазина, продавца и кассира — Amazon. Уже сейчас возможны медицинские консультации через интернет, недалеко до возможности удаленной постановки диагноза. Соответственно, будет по-другому структурирована профессия врача, она станет более узко специализированной. То есть эта глобальная подключенность человечества к сети приведет в целом к большей оптимизации экономики и специализации профессий.

— Но есть же огромный риск, связанный с ростом интереса к этим огромным массивам информации со стороны преступного мира?
— Это вечная борьба между добром и злом, она никогда не закончится. Я думаю, что процесс экспоненциального роста производства информации нужно принять как данность, поскольку этот процесс необратим. Этот процесс можно как-то упорядочить, но невозможно остановить.

— Если вернуться к России, чем вы объясняете бурное развитие интернета здесь, появление собственных заметных интернет-компаний, не уступивших рынок глобальным игрокам?
— В России много инженеров и математиков, это важнейший фактор. Россия — это страна, которая сделала атомную бомбу и первой запустила человека в космос. Это никуда не делось, это передается из поколения в поколение. Второй фактор, как ни странно, климатический. Чем холоднее среднегодовая температура, тем больше проникновение интернета в стране. Например, в Скандинавии оно значительно выше, чем в Италии или Испании. России в этом смысле климат благоприятствует, люди больше времени проводят дома. Еще одна причина — расстояния, что в сочетании с холодным климатом приводит к еще большему спросу на онлайн. Кроме того, невозможно равномерно распределить доступ к развлечениям и культуре по всей стране. В больших городах, очевидно, доступ к ним проще. Но с появлением интернета эта сфера существенно демократизируется. Еще один немаловажный фактор — количество русскоговорящего населения. В мире сотни миллионов русскоговорящих людей, и это одна из предпосылок для построения крупного бизнеса. Ну и последняя причина — специфика языка. В таких странах, как Южная Корея, Китай, Япония, Россия, процент англоговорящих людей исторически ниже, чем, например, в Скандинавии. В этом смысле у нас было время, чтобы успеть развить свои интернет-компании до того, как глобальные игроки пришли сюда с русскоязычными версиями своих продуктов. Все это плюс наличие капитала в нужное время и в нужном количестве приводит к рождению крупных компаний.

— А есть ли шанс у российских компаний стать глобальными? Хотят ли они этого?
— Рынок достаточно большой, чтобы развивались крупные моноязычные интернет-компании. В этом смысле Россия похожа на Японию или Китай, где есть местные крупные игроки в этом сегменте, фактически не представленные на глобальном рынке. Выход на глобальные рынки требует значительно большего напряжения усилий и преодоления психологического барьера. Мне кажется, что люди в Кремниевой долине сразу рождаются с ощущением того, что переход от чисто американского продукта к глобальному совершенно незаметный. Когда люди там строят компанию, перед ними вообще не возникает вопрос, делать ли продукт глобальным. И это уже фактически на уровне ДНК. Потому что если посмотреть сейчас на интернет, то почти без исключения все глобальные компании родились в США. Так что нужно преодолеть некий психологический барьер и попытаться мыслить глобально.

— Сейчас в России очень популярны инновации. Но есть ощущение, что нет сфокусированности в этой сфере, а есть некие абстрактные инновации, на продвижение которых тратятся и политические, и бюджетные ресурсы. Как вам вообще вся эта пляска вокруг инноваций? Даст ли это в конечном счете какой-то результат?
— Я не согласен с тем, что ничего не делается, — уже приняты налоговые льготы для инновационных компаний. Мне кажется, что любая сфокусированность правильна. Кроме того, я считаю, что очень правильно фокусироваться территориально и инфраструктурно. В США технологические компании зародились в основном на очень узкой полоске земли в Калифорнии, Израиль тоже небольшая страна, но занимает второе после США место по числу компаний, которые котируются на NASDAQ.

Даже язык и слова, которыми говорят об инновациях, тоже являются содержательными. Не надо забывать, что люди слышат и воспринимают сигналы. IPO Mail.ru Group — это тоже такой маленький сигнал, который услышат несколько тысяч человек, из них несколько десятков это подвигнет на что-то, из них несколько преуспеют. Мне кажется, что не нужно недооценивать сигналы, которые исходят от людей, принимающих решения. Это очень важно.

— Кроме интернета вы чем-то в жизни занимаетесь, есть ли у вас хобби?
— Последние несколько лет я больше ничем не занимаюсь, у меня просто нет времени на хобби. Я уже даже начинаю забывать, чем увлекался. Раньше это было чтение не специальной литературы.

— А книги про Facebook?
— Ну для меня это специализированная литература (смеется).

Биография Юрия Милльнера
Родился в 1961 г. в Москве. Окончив физический факультет МГУ, в 1990–1992 гг. учился в Уортоновской бизнес-школе по программе MBA

1992
консультант во Всемирном банке (участвовал в проекте поддержки развития российского финансового сектора России)

1996
стал заместителем предправления банка «Менатеп», с 1999 . начал инвестировать в интернет-проекты

2001
занял пост генерального директора Mail.ru

2003
член совета директоров концерна «Нефтяной»

2006
председатель правления Digital Sky Technologies, с 2010 г. генеральный директор DST Global

Самый выдающийся
46-е место занял Мильнер в списке 50 самых выдающихся бизнесменов 2010 г., составленном журналом Fortune. На 45-м месте – гендиректор Fiat и Chrysler Group, на 47-м – руководитель Goldman Sachs. Мильнер – единственный россиянин в списке. К заслугам Мильнера журнал относит успешное размещение акций Mail.ru Group и то, что ему удалось собрать второй по величине пакет акций Facebook. Ведомости

Вне интернета

«Последние несколько лет я больше ничем не занимаюсь [кроме интернета], у меня просто нет времени на хобби. Я уже даже начинаю забывать, чем увлекался. Раньше это было чтение не специальной литературы».

Чем владеет Юрий Мильнер
Летом 2010 г. Юрий Мильнер и его партнеры по Digital Sky Technologies (DST) разделили активы. DST переименовалась в Mail.ru Group и объединила российские компании и ICQ. Зарубежные активы (Facebook, Zynga, Groupon) cтали частью инвесткомпании DST Global. Правда, небольшие доли зарубежных компаний были внесены в Mail.ru Group, что увеличило ее стоимость на IPO примерно на $1 млрд.

DST Global
Инвесткомпания
Занимается инвестициями в глобальные интернет-проекты. Владеет миноритарными долями в Facebook, Zynga и Groupon
Акционеры – Алишер Усманов, Юрий Мильнер, Tiger Global и другие институциональные инвесторы (доли не раскрываются).
Финансовые показатели не раскрываются.

Mail.ru Group
Интернет-холдинг
владеет 100% Mail.ru, ICQ, «Одноклассников», 97% Headhunter, 32,5% «В контакте», 25,1% Qiwi, 30% Liveinternet, 30% Mamba, 2,4% Facebook, 1,47% Zynga, 5,13% Groupon и др. Акционеры – Алишер Усманов (45,4% голосов, 26,7% обыкновенных), Naspers (35% голосов, 30,8% обыкновенных), Tencent (0,6% голосов, 8,3% обыкновенных), Юрий Мильнер (2,9% голосов, 1,7% обыкновенных), Григорий Фингер (10,3% голосов, 6,1% обыкновенных), Михаил Винчель (4,2% голосов, 2,5% обыкновенных). Финансовые показатели (МСФО, 2009 г.):
выручка – $148,3 млн, прибыль – $165,7 млн. Капитализация на LSE – $7 млрд.

Первоисточник "Ведомости"